Питер О`Доннел - Вкус к смерти
В кладовке он нашел несколько завалявшихся сухих галет. Раскрошив их, завернул крошки в полоски материи и опустил в воду.
Через десять минут он внес сосуд с водой в комнату. Модести открыла глаза при его появлении. Изнурительный переход через пустыню и лихорадка истощили ее. Лицо пылало под плотным загаром. Когда Вилли опустился на колени рядом с ней, девушка слабо улыбнулась ему и сказала:
— Привет, Вилли-солнышко.
— Салют, Принцесса. — Он начал осторожно смачивать повязку. Наконец ее удалось снять. Вилли вздрогнул, увидев огромное желтое пятно в середине опухоли. С трудом заставив себя улыбнуться, вымолвил: — Не так уж и плохо. Но все равно будет больно. Принцесса.
— Ничего. Все нормально, Вилли. — Голос ее звучал как будто издалека.
Вилли вынул из кипятка заново отточенный и простерилизованный нож. Он трижды менял воду, чтобы полностью исключить возможность инфекции. Инструмент был такой горячий, что пальцы его сразу же покраснели. Аккуратно и быстро Вилли сделал шесть небольших надрезов кончиком острия, йотом решительно вскрыл рану длинным и глубоким разрезом. Модести не вскрикнула, не застонала, даже не пошевелилась. Только взгляд ее вдруг затуманился.
Вилли несколько раз прочистил рану, меняя тампоны и удаляя сукровицу и гной. Повторил все еще раз. Снова и снова давил и сжимал опухоль. Рану необходимо было прочистить как можно тщательнее.
Казалось, прошла целая вечность. Наконец он извлек последние капли гнойно-кровавого месива, продолжая давить на рану до тех пор, пока из нее струёй не хлынула чистая кровь.
— Можешь приподнять руку, Принцесса. Сейчас будем ставить припарку. Ни до чего не дотрагивайся.
— Хорошо, Вилли, — проговорила она все тем же ровным, словно издалека доносящимся голосом.
Размокшие крошки, завернутые в полоски ткани, превратились к этому времени в густую кашицу. Обжигая пальцы, Гарвин отжал лишнюю жидкость, развернул тряпицу и полил кашицу соком эфорбии. У Модести только дрогнули ресницы, когда он приложил припарку к ране.
Взяв две полоски простерилизованной ткани, Вилли наложил повязку. Когда он завершил операцию, пот струйками стекал по его Лицу. Теперь надо менять повязку каждые два часа, до тех пор, пока не кончатся галеты. После этого он прекратит делать перевязки. Продолжит лечение припарками, но уже с помощью горячего песка.
Вилли знал, что организм Модести обладает необыкновенной устойчивостью к инфекциям. Сок эфорбии должен помочь ей. Вероятно, кризис пройдет уже в ближайшие сутки. Вилли не знал, сделал ли он все, что надо, но был уверен в одном: он сделал все, что мог.
— Теперь тебе надо побольше пить, Принцесса. О воде не беспокойся. Ее здесь хватило бы для гарнизона из тридцати человек.
— Хорошо, Вилли.
Гарвин бережно приподнял ее голову и поднес к сухим губам бутылку с водой. Модести сделала несколько медленных глотков.
— Отлично. Теперь спи.
— Да, Вилли.
Глаза ее закрылись. Понаблюдав за ней еще несколько минут и убедившись, что Модести уснула, Гарвин вышел во двор. Он собирался, пожертвовав одним из одеял, сплести веревку, достаточно длинную для того, чтобы можно было доставать жестянкой воду из колодца.
На следующее утро, за час до рассвета, Вилли Гарвин уже знал, что опасность позади. Опухоль спала, зловещие красные круги вокруг нее исчезли. Больше Модести не лихорадило, и сейчас она спокойно спала. Он понимал, что она проснется ослабевшей и беспомощной, как младенец. Но она быстро восстановит силы, у нее поразительная способность к этому. Расправившись с инфекцией, она через несколько дней станет прежней Модести.
А ему теперь следует позаботиться о еде. Эта проблема не особенно волновала Вилли. Пищу он добудет. Через два дня Модести будет на ногах. А через четыре они смогут продолжить путь.
Он устал после бессонной ночи, но даже эта усталость была ему приятна.
Наступил рассвет. Вскоре Модести открыла глаза и повернула к Вилли голову. Она произнесла слабым, но ясным и спокойным голосом:
— Привет, Вилли. Доставила я тебе хлопот.
— Немножко. Как рука?
Она слегка ей пошевелила. Вздохнула.
— Неплохо. Только у меня все еще кружится голова и хочется спать. Где это мы?
Гарвин усмехнулся.
— Я нашел форт. И мы — его единственные обитатели. Так что спи и ни о чем не беспокойся.
Модести кивнула и снова закрыла глаза. А Вилли пошел к колодцу. По пути он рассердился на себя за то, что не напоил ее еще раз перед сном. Воды в колодце было достаточно. Наполнив лоток, он с удовольствием вымылся. Потом, натянув штаны и обувшись, приступил к обследованию форта.
Поднявшись на крепостной вал, он посмотрел на скалы хамады. Там можно добыть пищу. В пустыне немало животных, и это не только крысы и ящерицы, но и мелкие птицы, зайцы, а если повезет, можно поймать и дикую козу или газель.
Вилли спустился по разбитым ступенькам и продолжил осмотр. Он искал все, что может понадобиться ему во время предстоящей вылазки в пустыню. Очень пригодился бы какой-нибудь старый мешок. Хорошо бы найти еще ведро. Жестянка прохудилась и стала немного пропускать воду, а им необходим герметичный контейнер, чтобы добывать влагу в пустыне.
Но Вилли ничего не нашел. Жаль, конечно, но не удивительно. Посещение арабов — это что-то вроде нашествия саранчи.
Выйдя из длинного барака, Вилли направился к жилищу полковника. Середина утра. Сейчас он должен наконец выспаться, а поход в хамаду лучше предпринять часа за два до наступления сумерек.
Гарвин уже миновал колодец, когда за его спиной раздался голос Деликаты:
— Вот мы и снова встретились. Это звучит как в драме, не правда ли?
Вилли медленно повернулся. Человек-гора сидел на низкой каменной скамье, на которой когда-то легионеры чистили свою амуницию. Он был без шляпы. Ботинки покрыты пылью, но не изношены. Видимо, ему не пришлось идти пешком по камням. Впрочем, бесполезно гадать, как он тут очутился. Это сейчас не имеет значения. Он просто здесь. Вилли Гарвин, голый до пояса, безоружный, стоял, не сводя с Деликаты остановившегося взгляда, чувствуя, как его охватывает бесконечное отчаяние.
— Итак, они улетели, а тебя оставили за бортом, — улыбаясь, проговорил Деликата. — Конечно, мне бы об этом сразу же следовало догадаться. Ты ведь наверняка тяжелее любого из них. Даже наш молчаливый приятель Лоури не способен творить чудеса, а такой груз, разумеется, не по плечу старушке «сессне». — Деликата замолк и взглянул на часы. — Я был страшно заинтригован, когда на следующее утро мы обнаружили пропажу тележки. На кой черт она тебе понадобилась, Гарвин?
Вилли ничего не ответил. У него мелькнул проблеск надежды. Деликата увидел его одного и, естественно, предположил, что он и в самом деле здесь один. Вряд ли Модести Блейз, будучи раненной, решилась бы на переход по пустыне. Если, конечно, у нее была возможность избежать этого.
Деликата не знал, что этой возможности как раз и не было.
— Удовлетвори мое любопытство. Что ты сделал с тележкой?
— Песчаную яхту, — спокойно отозвался Вилли. — Это идея Модести. Она рассчитала, что таким образом в первые же сутки пути по регу я одолею расстояние, которое прошел бы пешком за десять дней.
Глаза Деликаты сверкнули, и его огромное тело затряслось от смеха.
— Ничего не скажешь, она настоящий ас в своем деле. Очень хороша. Я буду более осмотрительным в следующий раз. Думаю, он уже не за горами. — Он снова взглянул на часы. — Боюсь, у меня мало времени на тебя, Гарвин. Надо нам с тобой разобраться наконец. Что за странный импульс заставил меня здесь остановиться? Ведь в этом форте уж точно нет никаких археологических ценностей…
Надежда Вилли крепла. Деликата спешил, и он явно приехал сюда один. Он не шел пешком. Где-то за стеной форта, вероятно, остался грузовик. Почему он не услышал шум его двигателя? Ответ, пожалуй, очень прост. Водитель грузовика в пустыне бережет его двигатель, особенно радиатор. На длинных пологих склонах он просто глушит мотор, и машина бесшумно съезжает вниз. Как раз такой склон спускался к форту. Поэтому грузовик и подъехал в полной тишине.
И вот теперь — Вилли это прекрасно понимал — Деликата начнет с того, на чем остановился десять лет назад. Человек-гора с его сверхъестественной силой и нечувствительностью к боли убьет его. А потом поедет дальше. У него мало времени, и он не станет тратить его на обследование заброшенного форта. И не найдет Модести.
В комнате, где она спит, возле ее постели стоит канистра с водой и лежат оставшиеся продукты. Модести Блейз этого будет достаточно, чтобы восстановить силы и выжить.
— А где же Габриэль? — спросил Вилли как бы между прочим. Деликата, нахмурившись, остановился на середине фразы.
— Благородный Габриэль и его шотландский приятель сложили бремя жизни со своих плеч, — торжественно объявил он. — Вряд ли их уход в мир иной сопровождался фанфарами. Я переговорил с моим работодателем и убедил его, что это наилучший выход из создавшегося положения. Но ты перебил меня, Гарвин. Разве такое возможно? Неужели ты не уделил моим словам должного внимания? Неужели память твоя не пробудилась?
